Рекламный баннер 990x90px bantop
В книге воспоминаний «Дорогой добра» будет и рассказ Натальи Петровны Еськовой
15:45 12.08.2025 16+
В книге воспоминаний «Дорогой добра» будет и рассказ Натальи Петровны Еськовой. В социальном обслуживании она — с 1991 года. 15 лет трудилась соцработником и 17 лет — заведующей отделением сельского поселения Кинельский.
«Соцработником я стала случайно. Мама работала в Координационном центре «Милосердие», на обслуживании у неё были три одиноких, малоимущих бабушки. Когда она ушла в отпуск, предложила мне подменить её. Я уже понимала, что быть соцработником трудно, потому что видела, какой уставшей мама приходит с работы. Бывало, что и затемно возвращалась, когда нужно было, например, что-то покрасить или побелить в доме какой-то из этих бабушек. Ведь тогда соцработник делал всё, о чём попросит стоящий на обслуживании.
Я в ту пору только что окончила техникум, никуда не устроилась пока, и решила попробовать себя в этой сфере. Вскоре почувствовала: не нравится. Главная причина — слишком далёк был от меня мир пожилых людей. Я не могла поддержать разговор, посудачить с ними, чем разочаровывала, конечно. И тут заболела одна из моих бабушек, до сих пор помню её фамилию — Сахарчук. Это был милейший и добрейший человек, беспомощный в своём старческом одиночестве. Так жалко мне её стало! Я ухаживала за ней, вечерами приходила, натирала ей больную руку, чтобы она не мучилась от боли и смогла поспать. И незаметно для себя прониклась, поняла вдруг, что работа вызывает у меня какие-то особые чувства: тепло становится на душе.
Центр расширялся, на обслуживание вставали всё больше пожилых людей, нужны были штатные сотрудники, и 2 января мы с Людой Абрамовой поехали в Кинель устраиваться социальными работниками. Координатор Центра Валентина Владимировна Болдова долго беседовала с нами, говорила о том, какая это огромная ответственность — работать с пожилыми людьми, о профессиональной этике соцработника.
Активно помогал нам Николай Иванович Костин, который в те годы был главой администрации сельского поселения Кинельский. Он рассказывал одиноким, малоимущим пенсионерам о нашей организации, объяснял, как встать на обслуживание. Так что, уже в январе и у меня, и у Людмилы было по десять подопечных. Вскоре устроилась соцработником Татьяна Николаевна Кенберг, чуть позже — Елена Петровна Серова.
Директор совхоза Иван Илларионович Радаев организовал раздачу горячих обедов для наших подопечных. Плата была — чисто символической. Пожилые люди очень радовались этому. И режим дня соцработников был в то время таким: утром разнесли хлеб, вернулись, ждём, когда привезут молоко и сливки, разнесли их, идём с мисками и бидончиками в столовую, где к 12 часам были готовы обеды. Относили их бабушкам по очереди, а потом возвращались к ним, чтобы дела какие-то поделать.
В 92-м году я вышла замуж. После декрета, в 95-м году, работала уже в Центре социального обслуживания Кинельского района — так называлась наша организация. Я стала старше, тех бабушек, которые были теперь у меня, знала их и раньше, поэтому проблема непонимания исчезла, у нас сложились тёплые, доверительные отношения.
Это было время, когда малоимущим людям и многодетным семьям полагались продуктовые наборы. Крупы, муку, сахар, выпечку привозили в мешках и коробках. Мы всё это фасовали, разносили своим бабушкам, а потом шли в отделение и выдавали тем, кто приходил туда за продовольственными пайками.
Несмотря на трудности, работалось и жилось тогда интересно и весело. Бабушки такие заводные были: пели, стихи сочиняли. И просили часто: «Нам бы вечер в клубе». Вместе с ДК они готовили концертную программу, в которой были и выступления художественной самодеятельности, и их собственные. А мы, социальные работники, готовили угощенья. Особенно ждали наши бабушки День пожилого человека. Для них это было как семейное торжество. Очень помогал нам в организации таких праздников Николай Иванович Костин: выделял деньги на продукты, возил за ними, давал транспорт, чтобы привезти в Кинельский бабушек и дедушек из Угорья и Энергии, а на следующий день съездить в самое дальнее село — Тростянку и провести там посиделки. Даже если это был выходной, мы собирали продукты и ехали туда. Нас так ждали! Это было такое событие для них. В качестве артистов туда приезжали бабушки, которые были на обслуживании. Им с удовольствием подпевали, кто покрепче, — и в пляс пускались. Словом, веселились от души.
Такие праздники устраивали до 2020 года, до ковидных ограничений. Больше ста человек собирались в школьной столовой нашего посёлка. В перерывах между выступлениями бабушки и дедушки вспоминали о былом. Какие же это были волнующие и трогательные рассказы! До мурашек просто. И всё это на сердце ложилось. Мы не могли воспринимать это отстранённо. Ведь всё, что касается наших подопечных, — это и наши боль и радость. Соцработник не выполняет свои обязанности механически, он живёт жизнью своих бабушек и дедушек. Судьба каждого — это его судьба. Без души на нашей работе нельзя. За эти 30 с лишним лет я столько сердечной доброты от своих подопечных видела, столько любви и заботы. Это незабываемо и бесконечно дорого, но со временем накапливается огромная усталость — моральная и психологическая. Устаёшь от ответственности, от постоянных эмоциональных нагрузок. Психолог учила нас не впускать в себя чужие проблемы, но у меня не получалось это. Мне всех было жалко.
Когда стала заведующей отделением, ответственности и переживаний прибавилось в разы. Теперь душа болела и за подопечных, и за соцработников. Жальче всего было тех, кто в Язёвке живёт. На обслуживании там было десять человек. И они были постоянно совсем одни. Дети приезжали раз в месяц. Кроме соцработника, эти бабушки и дедушки никого не видели. Приедешь к ним с проверкой, — они наговориться не могут. Я всякий раз старалась что-нибудь привезти каждому. Они так искренне радовались этому. А я радовалась общению с ними — удивительно добрыми и открытыми, благодарными и радушными людьми. У Зинаиды Ивановны Масленниковой, например, была русская печь, и к нашему приезду она обязательно готовила в ней щи с кислой капустой. Подходишь к её дому, а запах уже на улице чувствуется. И такой радостью было для неё усадить за стол, накормить, за жизнь поговорить.
И всё же быть заведующей — это тяжёлый труд. Ты постоянно между двух огней: в какой-то сложной ситуации нужно и бабушку успокоить, и соцработника уберечь от удара, от её недовольства. И я, что называется, бросалась грудью на амбразуру — пусть лучше мне достанется. При этом — максимальная выдержка, тут уж не фыркнешь, не сорвёшься.
Я никогда не приказывала, просто говорила: «Девчонки, надо». Они в ответ: «Да без разговоров». И мы, например, шли делать генеральную уборку у какой-то из бабушек. Я всегда с ними. По-другому даже не представляла. У нас был очень сплочённый, дружный коллектив. Взаимопомощь — во всём. Если нужно помочь соцработнику в уходе за лежачим, никто и никогда не отказывался. Это даже в голову не приходило.
Поэтому в прошлом году мне было очень тяжело расставаться со всеми. Это ведь вторая семья. За эти годы мы вырастили детей, женили, замуж выдали, внуки родились. Перед уходом я много слёз пролила. Но не уволиться уже не могла. Наступил предел. Я никого не хотели ни видеть, ни слышать. Поняла, что окончательно выдохлась. Сыграло свою роль и то, что сын ушёл на СВО. Мне нужно было только одно: абстрагироваться от всего, не нести ответственности ни за кого. И чтобы никто не трогал меня. Обращалась к психологу. Не помог. У меня было полное профессиональное выгорание. Нужно было раньше меры принимать, но не придавала значения, думала, справлюсь. Предлагали работу в других организациях социальной сферы, но я поняла, что не смогу. Это опять чьи-то жизни, чьи-то судьбы. Это опять всё через себя — по-другому не умею. А сил на это уже не было.
Сейчас, спустя год, немного успокоилась. Тружусь в отделе кадров АНО «ЦСОН Восточного округа», веду кадровую документацию отделения Кинельского района. С удовольствием вспоминаю о своей прошлой работе. Ведь так много хорошего было…»
«Соцработником я стала случайно. Мама работала в Координационном центре «Милосердие», на обслуживании у неё были три одиноких, малоимущих бабушки. Когда она ушла в отпуск, предложила мне подменить её. Я уже понимала, что быть соцработником трудно, потому что видела, какой уставшей мама приходит с работы. Бывало, что и затемно возвращалась, когда нужно было, например, что-то покрасить или побелить в доме какой-то из этих бабушек. Ведь тогда соцработник делал всё, о чём попросит стоящий на обслуживании.
Я в ту пору только что окончила техникум, никуда не устроилась пока, и решила попробовать себя в этой сфере. Вскоре почувствовала: не нравится. Главная причина — слишком далёк был от меня мир пожилых людей. Я не могла поддержать разговор, посудачить с ними, чем разочаровывала, конечно. И тут заболела одна из моих бабушек, до сих пор помню её фамилию — Сахарчук. Это был милейший и добрейший человек, беспомощный в своём старческом одиночестве. Так жалко мне её стало! Я ухаживала за ней, вечерами приходила, натирала ей больную руку, чтобы она не мучилась от боли и смогла поспать. И незаметно для себя прониклась, поняла вдруг, что работа вызывает у меня какие-то особые чувства: тепло становится на душе.
Центр расширялся, на обслуживание вставали всё больше пожилых людей, нужны были штатные сотрудники, и 2 января мы с Людой Абрамовой поехали в Кинель устраиваться социальными работниками. Координатор Центра Валентина Владимировна Болдова долго беседовала с нами, говорила о том, какая это огромная ответственность — работать с пожилыми людьми, о профессиональной этике соцработника.
Активно помогал нам Николай Иванович Костин, который в те годы был главой администрации сельского поселения Кинельский. Он рассказывал одиноким, малоимущим пенсионерам о нашей организации, объяснял, как встать на обслуживание. Так что, уже в январе и у меня, и у Людмилы было по десять подопечных. Вскоре устроилась соцработником Татьяна Николаевна Кенберг, чуть позже — Елена Петровна Серова.
Директор совхоза Иван Илларионович Радаев организовал раздачу горячих обедов для наших подопечных. Плата была — чисто символической. Пожилые люди очень радовались этому. И режим дня соцработников был в то время таким: утром разнесли хлеб, вернулись, ждём, когда привезут молоко и сливки, разнесли их, идём с мисками и бидончиками в столовую, где к 12 часам были готовы обеды. Относили их бабушкам по очереди, а потом возвращались к ним, чтобы дела какие-то поделать.
В 92-м году я вышла замуж. После декрета, в 95-м году, работала уже в Центре социального обслуживания Кинельского района — так называлась наша организация. Я стала старше, тех бабушек, которые были теперь у меня, знала их и раньше, поэтому проблема непонимания исчезла, у нас сложились тёплые, доверительные отношения.
Это было время, когда малоимущим людям и многодетным семьям полагались продуктовые наборы. Крупы, муку, сахар, выпечку привозили в мешках и коробках. Мы всё это фасовали, разносили своим бабушкам, а потом шли в отделение и выдавали тем, кто приходил туда за продовольственными пайками.
Несмотря на трудности, работалось и жилось тогда интересно и весело. Бабушки такие заводные были: пели, стихи сочиняли. И просили часто: «Нам бы вечер в клубе». Вместе с ДК они готовили концертную программу, в которой были и выступления художественной самодеятельности, и их собственные. А мы, социальные работники, готовили угощенья. Особенно ждали наши бабушки День пожилого человека. Для них это было как семейное торжество. Очень помогал нам в организации таких праздников Николай Иванович Костин: выделял деньги на продукты, возил за ними, давал транспорт, чтобы привезти в Кинельский бабушек и дедушек из Угорья и Энергии, а на следующий день съездить в самое дальнее село — Тростянку и провести там посиделки. Даже если это был выходной, мы собирали продукты и ехали туда. Нас так ждали! Это было такое событие для них. В качестве артистов туда приезжали бабушки, которые были на обслуживании. Им с удовольствием подпевали, кто покрепче, — и в пляс пускались. Словом, веселились от души.
Такие праздники устраивали до 2020 года, до ковидных ограничений. Больше ста человек собирались в школьной столовой нашего посёлка. В перерывах между выступлениями бабушки и дедушки вспоминали о былом. Какие же это были волнующие и трогательные рассказы! До мурашек просто. И всё это на сердце ложилось. Мы не могли воспринимать это отстранённо. Ведь всё, что касается наших подопечных, — это и наши боль и радость. Соцработник не выполняет свои обязанности механически, он живёт жизнью своих бабушек и дедушек. Судьба каждого — это его судьба. Без души на нашей работе нельзя. За эти 30 с лишним лет я столько сердечной доброты от своих подопечных видела, столько любви и заботы. Это незабываемо и бесконечно дорого, но со временем накапливается огромная усталость — моральная и психологическая. Устаёшь от ответственности, от постоянных эмоциональных нагрузок. Психолог учила нас не впускать в себя чужие проблемы, но у меня не получалось это. Мне всех было жалко.
Когда стала заведующей отделением, ответственности и переживаний прибавилось в разы. Теперь душа болела и за подопечных, и за соцработников. Жальче всего было тех, кто в Язёвке живёт. На обслуживании там было десять человек. И они были постоянно совсем одни. Дети приезжали раз в месяц. Кроме соцработника, эти бабушки и дедушки никого не видели. Приедешь к ним с проверкой, — они наговориться не могут. Я всякий раз старалась что-нибудь привезти каждому. Они так искренне радовались этому. А я радовалась общению с ними — удивительно добрыми и открытыми, благодарными и радушными людьми. У Зинаиды Ивановны Масленниковой, например, была русская печь, и к нашему приезду она обязательно готовила в ней щи с кислой капустой. Подходишь к её дому, а запах уже на улице чувствуется. И такой радостью было для неё усадить за стол, накормить, за жизнь поговорить.
И всё же быть заведующей — это тяжёлый труд. Ты постоянно между двух огней: в какой-то сложной ситуации нужно и бабушку успокоить, и соцработника уберечь от удара, от её недовольства. И я, что называется, бросалась грудью на амбразуру — пусть лучше мне достанется. При этом — максимальная выдержка, тут уж не фыркнешь, не сорвёшься.
Я никогда не приказывала, просто говорила: «Девчонки, надо». Они в ответ: «Да без разговоров». И мы, например, шли делать генеральную уборку у какой-то из бабушек. Я всегда с ними. По-другому даже не представляла. У нас был очень сплочённый, дружный коллектив. Взаимопомощь — во всём. Если нужно помочь соцработнику в уходе за лежачим, никто и никогда не отказывался. Это даже в голову не приходило.
Поэтому в прошлом году мне было очень тяжело расставаться со всеми. Это ведь вторая семья. За эти годы мы вырастили детей, женили, замуж выдали, внуки родились. Перед уходом я много слёз пролила. Но не уволиться уже не могла. Наступил предел. Я никого не хотели ни видеть, ни слышать. Поняла, что окончательно выдохлась. Сыграло свою роль и то, что сын ушёл на СВО. Мне нужно было только одно: абстрагироваться от всего, не нести ответственности ни за кого. И чтобы никто не трогал меня. Обращалась к психологу. Не помог. У меня было полное профессиональное выгорание. Нужно было раньше меры принимать, но не придавала значения, думала, справлюсь. Предлагали работу в других организациях социальной сферы, но я поняла, что не смогу. Это опять чьи-то жизни, чьи-то судьбы. Это опять всё через себя — по-другому не умею. А сил на это уже не было.
Сейчас, спустя год, немного успокоилась. Тружусь в отделе кадров АНО «ЦСОН Восточного округа», веду кадровую документацию отделения Кинельского района. С удовольствием вспоминаю о своей прошлой работе. Ведь так много хорошего было…»
Оставить сообщение: